В конце 2014 года у всех нефтяников было плохое настроение. Я помню, мы тогда сидели в Ираке и не знали, что думать. Мы только что запустили крупнейшее из неразработанных месторождений, а нефть внезапно стала никому не нужна. Цена летела вниз. Это была сланцевая революция.
Что такое сланцевая революция?
Никакой революцией сланцевая революция не была. Тем более в 2014 году. Джордж Митчелл экспериментируя в 90х годах нашел способ разрабатывать месторождения сланцевого газа. В то же время Обри МакКлендон, сооснователь Chesapeake Energy, придумал бизнес-модель, в которой такая технология сможет работать.
На первом этапе всех интересовал только газ. Компания бурила скважину, показывала потенциал месторождения и поднимала на фондовом рынке деньги. На эти деньги скупалась вся доступная вокруг скважины земля. Запасы компании росли и вместе с запасами росла стоимость компании. Против запасов привлекался новый раунд финансирования, на который покупалась новая земля. И цикл повторялся.
С ростом цен на нефть, сланцевая нефть тоже стала интересна. Но был нюанс. Добыча с новых скважин может упасть на 90% за первый год от первоначальной. Здесь цикл выглядел по-другому. Чтобы поддерживать добычу (и стоимость компании) нужно постоянно бурить и осваивать новые скважины. Процесс капиталоемкий, значит нужно снова постоянно привлекать деньги. На привлеченные деньги бурятся скважины, добыча растет, стоимость компании растет вслед за добычей, можно привлекать еще инвестиции.
В итоге мы имеем цикл, который сам себя подкрепляет. И получившуюся систему обожали все. Топ-менеджмент за постоянные бонусы. Уолл-Стрит за комиссии за привлечение инвестиций. Акционеры за растущую стоимость акций. Государство за идею энергетической независимости. Такова природа безудержного капитализма в лучших его проявлениях.
Два кризса
Если хотите разобраться в новой для себя теме, то идите в Google. Но не в тот Google, о котором вы подумали, а в Google Trends. Он показывает популярность какого-либо запроса.
Есть два заметных всплеска интереса к теме сланцевой нефти. Первый привязан к постепенному росту цены на нефть с 2004 до середины 2008. Я думаю в это время нефтяные компании активно приценивались и пилотировали свои проекты, а сервисные компании отрабатывали свои предложения. Цифры начинали сходиться и будущее выглядело очень радужно. Но не успела сланцевая нефть как следует попасть на рынок, чтобы воспользоваться беспрецедентными ценами, как случился кризис 2008 года.
Второй пик интереса пришелся уже на конец 2014 года. После 2008 многим компаниям, которые были сильно закредитованы на покупку земли или освоение месторождений, пришлось пройти процедуру банкротства, быть выкупленными или, если повезло и менеджмент был менее агрессивен в прошлом, просто переждать. Несколько лет ушло на то, чтобы снова раскрутить маховик инвестиций в обмен на рост. И к концу 2014 года вал нефти с вновь запущенных проектов начал топить под собой рынок. Главного виновника определили сразу — это американская сланцевая нефть. Тогда же термин сланцевая революция вошел в мейнстрим.
Многие мои коллеги, всей душой и сердцем ненавидят американцев и их сланец. «Эти засранцы не дают нам дорого продавать нашу нефть!» Я же думаю, что это лучшее, что случалось с нашей отраслью за последние 15 лет. Высокие цены на нефть помогают развиваться альтернативным источникам энергии.
Бесконечные запасы нефти?
В ближайшие 10 лет сланец продолжит поддерживать наш рынок и не давать нефти становиться слишком дорогой. IEA оценивает потенциал роста сланцевой добычи только в США до 9 миллионов баррелей в сутки. Вот несколько картинок.
Успех сланцевой революции дал нам не только кризис и начало нового boom-bust цикла, но и время, чтобы подготовиться к приходу эры возобновляемой энергетики. Задача нефтяников — воспользоваться своим шансом. Уже понятно, что разные компании воспользуются своим шансом по-разному. Одни постараются заработать все, что можно заработать сейчас, а дальше будет видно. Другие будут менять свой бизнес и готовить его к работе в новых условиях.